Смятая синева неба накрыла казаков на привале. Они ждали, когда подойдут другие отряды, спали, коротали день… Первая Конная перебрасывала войска на восток. Обходной маневр. И прямо по врагу!

Ладный казак Керя Лютый потянулся, сплюнул в сторону от седла, к которому прислонил свою спину, после снова прикрыл глаза. Солнце стремительно рушилось в лес, словно сбитый истребитель.

Кони кемарили неподалеку, иные спокойно щипали густую траву, встречая вечёру, будто в мирное время. Закат разливался по небу, как разорванный красный флаг.

Чтоб не сидеть во тьме, развели костерок, как водится, стали байки травить:

- А про «зеленых»-то слыхали? – спросил Семен Сивоха, бойко жуя кусок сушеного окуня.

- И шо там у них? – отозвался казак Дубравин, скребя по грязной бороде. Керя Лютый с умеренным любопытством прислушивался к болтовне товарищей.

- Так хто в их войска вступает – зеленеет весь, говорят, как кикимора поганая, вот чаво! Болотная сила, знать, с ими… - доверительно поведал Сивоха, обводя хитрым взглядом сидящих у костра красноармейцев. Те молчаливо переглянулись. И только.

В ту же ночь на отряд Лютого напали. Белогвардейская разведка, тоже малое число бойцов. Красноармейские казаки были умелыми вояками и не растерялись, не повелись на внезапность. Будучи разбуженными посвистом часового, смахнули моментально сон и обратили сабли, штыки, винтовки к врагу, что надвигался из ближнего подлеска, укутанного теплой как кровь тьмой.

Быстро завязался бой. Суровая луна следила за его исходом.

Керя Лютый, лихо рубая шашкой направо-налево, в первые секунды схватки насмерть посек двоих «белых» и сильно ранил одного. Тот с разодранным брюхом повалился в кусты, стараясь не вывалить кишки на землю.

Вражий унтер-офицер (молодой испуганный парень), выставив отчаянно наган перед собой, будто ненамеренный оберег от большего, чем смерть, бежал прямо на Керю. Первые две пули улетели в темноту, никого не задев. А третья угодила прямиком в старую сухую березу.

Четвертый выстрел офицерик сделать не успел. Керя рубанул ему руку с бесполезным наганом (она упала в траву, пальцы судорожно продолжали сжимать оружие), «беляк» закричал от шока и боли, а после – получил резкий удар шашкой по шее и рухнул под ноги Лютому, захлебнувшись кровью и собственной смертью.

Достреляв-дорезав последних белогвардейцев и прикончив раненых, бойцы Первой Конной с довольными возгласами принялись «делить добычу»: начали осмотр трупов в поисках ценных вещей, оружия и боеприпасов.

Теплая ночь точно одобрила мародерство стрекотом сверчков.

На следующий день отставшие части красноармейцев так и не подошли. Отряд казаков двинулся дальше, гадая, что же могло случиться. Но в штаб армии необходимо было попасть согласно предписанию...

Весь день пересекали поля, луга и редколесья. Попалась пара запустелых деревень, но останавливаться казаки не стали ни в первой, ни во второй, сберегая время дороги. К вечеру добрались до холмов. Перешли вброд какую-то речушку, напоили коней. Решили заночевать.

У костра сели столоваться с тяжелыми думками. Вечер быстро исчезал, покрывая холмистую местность чернилами ночи. Желтушная луна скособочилась над чередой оврагов…

Керя Лютый привычно дремал, привалившись к седлу, как суматошный шумок товарищей пробудил его.

- Белополяки, што ль, ебёна мошка?.. – тревожным шепотом пробормотал Семен Сивоха, показывая на кого-то вдалеке.

С холма, на котором расположились казаки, хорошо просматривалась небольшая долина и речка. Звезды сияли, как свечи в покойницкой хате. А бледный свет низкой луны будто специально разгонял темень вокруг. И сейчас это пространство земли пересекали сотни бойцов…

В сторону маленького отряда красноармейцев шел батальон армии «мертвых». Медленно и неотвратимо.

Ехали тачанки с пулеметами, рядом держались всадники, чуть позади угрюмо брела пехота. Мертвецы двигались к намеченной (явной только для них) цели, вооруженные трехлинейками и берданками, пулеметами «Льюис» и револьверами, саблями и штыками…

Батальоном командовал сам атаман Мертвый на страшном вороном коне. Глаза атамана мерцали огнем нетленным, будто две домны ярились, а грива коня его вздымалась черным крылом, как погребальное полотно на ветру.

Среди сотен солдат были заметны почти все участники Гражданской: «красные», «белые», «зеленые», русские, хохлы, татары, евреи, казаки, казахи… Смертные шрамы блестели лунными рубцами. Простреленные лица словно смеялись дырами от пуль. На месте отсеченной в бою головы у некоторых «мертвых» крепились черепа.

Много мертвоармейцев было на марше… Там был и молоденький унтер-офицер, тот самый. На месте отрубленной Лютым кисти руки имелся «костяной протез», в котором бывший белогвардеец крепко сжимал маузер вместо потерянного после смерти нагана.

Увидев всё это, оробевший, должно быть, впервые за всю войну Керя Лютый сразу же понял одно: не избежать ему этих войск. Вот где будет нести он дальнейшую службу.

Мертвецы дошли до реки. И начали переправляться на другую сторону.

- Это что? «Конармию» Бабеля экранизировали, что ли? – Геннадий Петрович выключил телевизор и в полном недоумении уселся на диван. Простого советского пенсионера очень озадачила увиденная сцена. Он отчетливо помнил, что в великой книге про Первую Конную ничего подобного не было и быть не могло… Или же?..

- Да нет же, нет!.. – Геннадий Петрович насколько мог быстро вскочил с удобного пуфика, прошел в соседнюю комнату и засуетился у книжного шкафа. Домашняя библиотека его была обширна. Все самые лучшие книги классиков и многих современников имелись в ней. Геннадий Петрович с раннего детства любил литературу, а сами книги рачительно хранил в таком безукоризненном порядке, что эти драгоценные тома и томики были бы завидным украшением в коллекции любого библиофила.

Хозяин библиотеки взволнованно глядел на корешки и вспоминал:

«Преступление и наказание»… Старуху-ведьму находят на питерских болотах и сжигают… После этого на Петербург обрушивается загадочная хворь… В «желтом пожаре» эпидемии гибнет много людей… Гениальный студент-медик изобретает лекарство от этой неизвестной болезни… И спасает всех, его награждают, он становится всемирно известным… В конце он женится на продавщице сладостей.

«Старик и море»… Умирающий от рака алкоголик участвует в местечковом чемпионате по армрестлингу… И умирает, одержав последнюю победу.

«Космическая Одиссея 2001 года»… Операторы сознания с другой планеты превращают людей в големических обезьян, а затем закидывают их в другую галактику… Весь проект затевается ради обнаружения какого-то суперценного Камня.

«Белый клык»… Где-то в снегах на севере находят оборотня… И привозят, кажется, в Чикаго… Проходит первое полнолуние, но все хорошо… В итоге выясняется, что это был вампир, а не оборотень.

«Двенадцать стульев»… Весь роман представляет собой заседание некоего суда, странного и почти сюрреалистического… Главный герой как будто уже осужден, однако пытается спастись от неизбежной смерти, выступая в роли своего адвоката… Сам он – преклонный старик… Но перевоплощается в молодого и энергичного юриста, когда дают слово Защите… В конце концов несчастный старик не выдерживает подобного раздвоения. И вешается в местном сортире.

«Архипелаг ГУЛАГ»… Довольно подробное, если не сказать – дотошное, исследование Соловецких островов… Автор повествует о Соловках, местной природе, Белом море и прочих географических изысках… При этом упоминаются трудовые будни летчика-истребителя, Соловецкие святые, лабиринты и некое Вечное Движение.

«Мастер и Маргарита»… Из зоопарка (или зоомагазина) сбегает кот, умеющий разговаривать… Также он может гипнотизировать людей… Все начинают считать его то Сатаной, то Иисусом Христом… Многие моменты книги посвящены атеизму и явным непотребствам различного толка… А именно: пожар в кабаке для богемных писак; голая беготня по Ялте; опять какой-то пожар, но уже на набережной; кошмары в задушевном дурдоме; письмо Сталину якобы от самого Бога; ограбление кинокритика; куртуазные перестрелки с НКВД и прочие «чудеса».

«Три товарища»… Компания забулдыг с автозаправки отправляется в Лиссабон, где им встречается человек, который готов на спор пролететь под парижской Триумфальной аркой… Но пари не суждено состояться: гестаповцы дивизии «Обелиск», зверски убив летчика-лихача, начинают преследовать друзей, которые скрываются от них в сумасшедшем доме (где и проводят последующие три года)… По окончании войны они возвращаются на свою автозаправку и вместе пишут книгу про «западные» перемены Европы… Книга становится хитом продаж.

«Зов Ктулху»… Инопланетное говно под видом осьминога пытается захватить Землю, но тонет в глубинах Тихого океана… Мрачный фотограф устраивает выставку, на которой случается скандал: оказывается, что все его работы до ужаса порнографичны плюс по-расистски нетерпимы (и навеяны они тем самым осьминогом  из другого мира)… Фотографа благополучно упекли в психушку, а осьминог, издав пространный звук, зарегистрированный военными, от нехер делать погрузился в спячку.

«Вий»… Уволенный за пьянство священник неожиданно для себя влюбляется в деревенскую девушку, которая оказывается древней богиней Сглаза… Священник отрекается от своей веры, умирает во время специального обряда в Чертовой Церкви и обретает счастье вместе с возлюбленной.

«Фауст»… Два алхимика, обманывая доверчивых сограждан, разыгрывают из себя демона и святого… В результате они получают немалую сумму на изготовление Философского камня, опять обманывают всех и женятся на сестрах-близняшках из маленького поселения в горах.

«Анна Каренина»… Пресыщенная жизнью графиня сбегает из поместья и становится простой машинисткой паровоза… На вокзале она встречает свою любовь – заядлого посетителя ипподрома, шулера и сердцееда… В итоге беспринципный жиголо проигрывает графиню-машинистку в местный бордель, а сам погибает, угодив в нетрезвом виде под поезд.

«Улисс»… Престарелый гомосек весь день пытается совратить соседского юношу… Соблазняемый не дается… И вместо однополых приключений трахает жену соседа-гомосека… Книга заканчивается всеобщими поминками по какому-то ирландскому еврею…

«Пикник на обочине»… Студент-метеоролог приезжает в опустевший город, невдалеке от которого случилась катастрофа (взрыв на атомной станции)… С честью преодолев тяжелые испытания (сражения с мутантами, поиск провизии и безопасных укрытий), студент постепенно утрачивает человечность, превращаясь в изгоя-сталкера.

«Над пропастью во ржи…» Малолетний подонок терроризирует студенческий городок, а когда ему надоедает это занятие – переезжает в большой город, где превращается в первую порнозвезду… Из-за сложных отношений с младшей сестрой он пытается утопиться, но его спасает (во всех смыслах) некая девушка (хорошая и скромная)… Главный герой женится на ней, а младшая сестренка, окончив колледж, пишет книгу на основе этих событий…

«Почтамт»… Спившийся интеллигент устраивается на почту… Работник из него никудышный, но остальные еще хуже… И вот этот новый почтальон, практически не просыхая, умудряется за несколько лет дослужиться до должности большого начальника… В конце жизни о нем снимают фильм, главную роль в котором исполняет бывший боксер…

Вспомнив и осознав всё это, Геннадий Петрович с ужасом пришел к выводу, что у него начался старческий маразм вместе со склерозом.

31-го декабря советский бог шел по великой стране, не замечая счастливых и скорбных, замученных и расстрелянных без вины, лауреатов и аутсайдеров, задавленных автомобилями и покалеченных на заводской службе, висящих на доске почета и повесившихся за ее пределами, гениев и безмозглых, мертвых во гробах и живых во Христе, застрявших в лифте и завязших в болоте, приехавших на вершину и вылезших из топи, глядящих вдаль и скорбно насмотревшихся; не обращая внимания на любимых, ненавидимых, одаренных, неимущих, пьющих и непьющих, берущих и дающих, раздетых и одетых, живых и мертвых, позитивных и негативных (в ВИЧ-контексте и без него), прекрасных и уродливых, целомудренных и блядовитых, старых и молодых, видящих и видевших…

Идущий по стране бог затронул почти каждого.

Советский бог Алкоголь.

Видеосалон постепенно заполнялся народом. Были всякие: от полуспившихся грузчиков или скучающих одиночек-инженеров/бухгалтеров с завода до интеллигентов с дамами на первом свидании. На стенах тесного коридора при входе висели потрепанные плакаты с голливудскими актерами, актрисами и постеры разных фильмов.

Петька торопливо отдал деньги за вход и юркнул в низкое помещение «Видеоподвала» в надежде занять место получше. Сразу за компанией студентов с бутылками пива, разговорами разбавляющих ожидание, когда выключат свет, чтобы начать сеанс, в дальнем конце зала, у батареи темно-зеленого цвета, почти в обнимку расположились Серега и Света. Петька подсел к ним.

Поздоровались, обменялись новостями и слухами. Серега жил в Петькином дворе, а Света в соседнем. И ходили все, конечно же, в одну школу (только Серега со Светой были на год постарше).

Наконец свет погасили. На экране телевизора пошла заставка студии, началось кино… Гундосый голос переводчика объявил название.

- «Кошмар на улице»?! – изумился Петька. Он-то пришел совсем на другой фильм.

- Это же про Фредди Крюгера вроде? – не понял Серега. Света нервно поджала губы, посмотрела на своего парня, который тоже ответил ей тревожным взором стремительно темнеющих глаз. А Петька уставился в маленький экран, который будто стал отдаляться, словно вжимаясь в стену,  в пространство. Картинка в телевизоре, наоборот, как бы наползала на зал, забирая с собой зрителей…

Посетители видеосалона исчезли, буднично и бесследно. Петька потерянно огляделся. Серега и Света тоже пропали: он связался с нехорошей компанией после армии, стал наркоманом и умер от передоза в темном подъезде; она после школы пошла по рукам, став элитной шлюхой, а в лихолетье ей перерезали глотку…

Петр поднялся со стула, оглядел полутемный подвал, устало вздохнул, взял метлу и пошел на улицу. Повсюду, как всегда, валялся мусор. Под вязами опять насрали.

В уборке территории перед заводом текстильной продукции принимали участие: парторг (похмельный седой мужик), комсорг (довольно юная социально-активная девушка), начальник цеха (почти всегда страдающая недосыпом полустаруха) и простые рабочие люди.

Грабли, мётла и лопаты… Чистота земли, чистота души, чистота страны… Красота космоса, сутулость неправды, небывалость бытия… Окейчики, ребятушки… Но всё же – насколько ебическая жопа вон у той комсомолочки.!. Эпическая прическа Бога вместо бороды… Мести вместе, шатать честно, грести грустно… Кратер на луне, кратер под водой, кратер на картине… Катерина, Марина, Ирина… Всплеск ультрамарина, выводок за поводок, мусор на савок… Соло под гитару, сам валяюсь пьяный, кожаный кусок… А вот говна кусок, и только что его убрали… Но через космос полетим, и никуда ж не денешься, но и планету не оставишь… Пересмерть и воскрешение нации заводской, трубопродув и воскресение, трупорасход и разложение… Летит по миру небо, сверкают звезды в глубине, сидит бухой на глыбине… Переманил меня наш комсомол ебучий… Опять грозил всем наш генсек великий… А шоколадные какашки снова на совке… Из воска все основы, из стали все опоры, из меди все запоры… Трахал треугольник, плакал старый школьник, серая судьба без капли молока… Цок-поцок, красное копытце, заметает осень сердце у девицы… Мед полей, мед метлы и мед славы… Старый апрель, слишком старый… Окать, акать, какать и срать… Жизнь уже не пытаться понять…

Перестав незримо бредить, парторг тряхнул седоволосой головой и увидел Эпштейнов (мужа и жену), идущих по дороге прочь.

Внутренне прихуев, парторг обратился к прогульщикам:

- Эпштейны! Вы почему не на субботнике?!

Супруги с улыбками поглядели на него:

- А мы евреи. Мы в субботу не работаем.

Чернобыльский саркофаг, казалось, фонил темнотой. Яркая ночь над окраиной Припяти трещала счетчиком звезд.

Михаил открыл банку тушенки и сел есть под трескотню радиоэфира (старый приемник стоял на столе, чтобы экранировать воздействие Чумака: такое прозвище носил один из местных мутантов, способный гипнотизировать людей на расстоянии выстрела как минимум дробовика).

Михаил учился на метеоролога. И за неуспеваемость на практику был сослан сюда, в пустую Припять, смотреть на небо Чернобыля и делать замеры. Собирать данные и материал для диплома. Правда, в том, что место, бывшее когда-то городом при АЭС, опустело не совсем, Михаил убедился сразу же после приезда. Привез его сюда, конечно же, какой-то военный, в шутку назвал сталкером, дал ружье и патроны (плюс сухпаек) и укатил прочь… Практика студента-метеоролога должна была продлиться две недели.

А в первый час по прибытии на него напал Бухгалтер: хиленький с виду мутант с огромными «линзами» глаз. Михаил пугливо застрелил это чучело, разметав содержимое большой башки Бухгалтера по асфальту. Жидкий мозг мутанта, струясь вонючими ручейками, будто сам заползал в трещины на дороге.

Дальше «сталкеру» попались Продавец, Повар и Милиционер. Первый хитрил и зазывал, второй был просто каннибалом, а третий являлся «оборотнем». Михаил пристрелил их всех, сам поражаясь собственной хладнокровности.

Оказалось, что «сосланный» студент-метеоролог вполне прилично стреляет. И способен выжить в радиационном Аду возле мертвой АЭС…

Он нашел старую сторожку на окраине города. И начал в ней жить, полноценно и впервые за многие годы – правильно (по крайней мере, именно так ему и казалось)…

После трех месяцев жизни в Зоне, питаясь консервами со складов, охотясь на зверей и мутантов, обыскивая местность в поисках интересных вещей и явлений, Михаил изменился. Он понял, что сам становится мутантом. Он превращается в Сталкера. Самого первого.

Великолепным весенним вечером Тамара шла на почтамт. Рабочая смена почти началась, но девушка непременно успеет, ведь всё вокруг так и дышит счастьем: и красные флаги на зданиях, и стрелки часов на почтамте (показывающие без пяти девять), и желтоголовые фонари, и телефонные будки, и киоски «Союзпечати»…

Тамара прошла во внутренний двор, свернула к двери, ведущей на «телефонку», поднялась на второй этаж и очутилась на работе. Здесь размещался коммутаторный зал. Некоторые Тамарины подруги уже начали службу. На девушках были наушники с микрофоном, каждая сидела на стуле перед своей панелью, принимая очередной вызов. Над залом высились четыре осветительные лампы.

- Семенова, опять чуть не опоздала… - строго обратилась старшая телефонистка к Тамаре, складывающей свою сумочку в шкафчик с номером 45 и берущей оттуда рабочую гарнитуру.

- Но не опоздала же, тетя Таня, - весело ответила ей Тамара и пошла к своему месту у дальней стены. Кивнув подружкам-сотрудницам, девушка подсела к коммутатору, подключила к нему наушники и начала свою смену. Привычно гасли и зажигались лампочки, штекеры ловко ходили в умелых руках, через эфир летели обрывки фраз и обращений, разговоров и просьб.

«Девушка, родная… Мне бы ей только про могилку пару слов сказать…»

«Здравствуйте… А вот я ему и докажу, гаду, блядь, такому, что зря он меня молотком-то убил тогда… Такая пьянка ведь хорошая начиналась…»

«Ну отреклись вы от меня перед лагерем… Но помянуть хоть раз в годик же можно…»

«Когда именно?.. Да сразу после испытаний… Оформили всё как несчастный случай, ага…»

«Служил я в ГПУ, служил… Так за что же мне теперь каяться?»

«А опосля мне пулю в затылок, да и все дела…»

Мертвецы звонили и звонили. Некоторым – особо буйным или ненастоящим покойникам (бесам, демонам, чертям и прочим сущностям, под них подделывающимся) – приходилось отказывать в разговоре, но большинство Тамара соединяла с абонентами. И тихо слушала их беседы с живыми…

Посреди смены тетя Таня отпустила ее вздремнуть. В комнатке отдыха располагалась старая кровать, накрытая простецким одеялом. Девушка взяла из прикроватной тумбочки небольшую подушку, сняла туфли и улеглась прямо на одеяло, положив подушку под голову…

[Конец ознакомительного фрагмента]