Дверь номера открылась: сознание Чара сместилось в разум мальчика Михаила, который темной ночью в начале лета пробрался на Темнозаводье (старая заброшка, в которой якобы обитает нечисть).

Миша осторожно ступает в ночной тишине, а бетонный пол тревожно хрустит кирпичной крошкой… Миша пришел сюда, чтобы доказать свою смелость одной девочке, которая нравится ему. В его руках небольшая видеокамера с фонариком (отважный мальчик заснимет всё, что здесь увидит).

И вот он крадется сквозь заброшенное здание, а где-то снаружи каркает воронье, превращаясь в древнюю ветошь на страшной старухе. Покойница кланяется растущей луне, снова становится стаей птиц, затем срывается на местное кладбище.

А где-то внутри, в одном из цехов, раздается протяжный скрежет (ожидаемо жуткий). Должно быть, бомжи, которые жарят здесь кошек.

И тут Миша слышит ядовитый шепот (как будто старый радиоприемник неразборчиво шипит что-то на пустой частоте). Мальчик опасливо замирает на месте, пытаясь перебороть страх и определить источник шума…

Из густой темноты дверного проема, ведущего как будто в пустоту, появляется влагалищеобразное чудовище и тут же бросается прочь из-под фонарного света, резво перебирая клешнями-лапами по полу.

Ожившая тьма выворачивается наизнанку, являя вспышки чуждых звезд; зародыши шевелятся на стенах, а сколопендры извиваются в углах. Потусторонняя пыль кружится аурой эпилептических припадков. Кружится и оседает…

Засняв все это, Миша выключил камеру. Фонарь погас. А Мишины глаза, наоборот, зажглись каким-то лунным светом. Мальчик злобно ухмыльнулся и спокойно пошел на выход.

Уже завтра Михаил горделиво покажет заветную запись своим знакомым, которые сразу же станут его друзьями. Обязательно станут.

А он (как маленькое исчадие Ада) обязательно всех их отправит домой.

Чар Ли захлопнул дверь, оставшись в коридоре. Зеленый полумрак слегка рассеялся, когда Мария уверенно произнесла:

- Да… Похоже, это не ваш номер.

- И что теперь делать?

- Надо искать дальше! – ободряюще воскликнула девушка.

Через несколько мгновений Чар уже отворял новую дверь. За ней находилась комната для репетиций: большие колонки чернели по углам, на заднике виднелось название группы. «SleepNot», - прочел Чар с каким-то мрачным чувством. Тут же находились и музыканты…

В центре сцены прохаживался вокалист, нервно взбрыкивая змееволосой головой, вероятно, таким способом настраиваясь на исполнение следующей песни. В его правой руке блестел крепко зажатый микрофон в форме уменьшенного мозга. Змеи на башке певца шипели в явном предвкушении, сам же он был одет в строительную робу ярко-красного цвета (так бы смотрелся Марс на полную Луну).

В левом углу комнаты, рядом с усилителем в виде отрубленной головы циклопа, «покоился» гитарист. Склонив свой клюв (и демонстрируя тем самым замысловатую татуировку на бритом черепе), он настраивал струны; гитара болталась на ремне из кожи динозавра (не совсем ясно – какого именно).

Справа на сцене стоял басист: неприкаянное существо с щупальцами вместо рук (коих имелось сразу две пары). Глаз у басиста не было, играл он исключительно на слух и на ощупь.

У задника с логотипом группы стандартно размещался барабанщик. Он восседал за ударной установкой, весь из себя каноничный и правильный: зловещий взгляд «сварочных» глаз; металлический блеск ирокеза из нержавеющей стали; полная обнаженность для демонстрации всяческих татух; заметные следы от засосов на члене…

Группа закончила кратковременный перерыв. И вдарила новую песню. Шум был такой, что Ли и Мария немедленно захлопнули дверь.

- Интересно, конечно, они выглядят… - подметил Чар, чуть приходя в себя от всего увиденного.

- Да и вы не хуже, - Мария мягко коснулась удавки-«галстука» на его шее. Ли смущенно (и радостно) улыбнулся своей спутнице. И только сейчас понял, насколько приятно звучит ее голос. В разы мелодичней и красивей, чем у той же Милы, к примеру.

Чара очень восхитила и взволновала эта подробность.

- На этом этаже нам больше нечего делать, - молвила горничная с твердостью в своем красивом голосе. – Тут больше нет свободных номеров. Идемте…

Мария снова взяла парня за руку и повела к лестнице на конце коридора. Зеленоватые светильники на стенах НОВАтеля скорее туманили и затемняли пространство, нежели должным образом подсвечивали его.

- Нам сюда, - сказала горничная, кивком указав на полутьму лестничной клетки. И стала подниматься по ступенькам. Чар, конечно, пошел вслед за ней (скрывая волнение, он принялся рассматривать ее задницу… соблазнительна и хороша).

Спутники поднялись на этаж. Там всё выглядело так же, как этажом ниже (будто это вообще был тот же коридор).

- С фантазией у местного дизайнера, похоже, проблемы… - подметил Ли язвительно, оглядывая темную зелень обоев. Мария, красиво ухмыльнувшись, лишь пожала плечами. Путь продолжался.

- Возможно, вот этот! – горничная едва не кинулась на дверь очередного номера с каким-то странным восторгом.

- Ладно... Попробую, - отозвался Чар, подошел, повернул ручку. И открыл золотистую дверь…

Хорошо в тайге утром солнечным. Пробирается Хэнэн через белую равнину к лесистым холмам. Хочет добыть Хэнэн медведя-хозяина. Сумеет ли?

Шел на верных лыжах своих Хэнэн уже третий день… И слышал он, смелый охотник, пение волчьих стай ночью. И слышал он, отважный добытчик, биение сердца Мамонта-Творца перед рассветом. И видел он, меткий лучник, следы Змея-Ужаса на земле в час вечерний. Уходили следы в пещеры предгорные…

Слепит солнце таежное всякого путника. Собирается Хэнэн добыть медведя-хозяина, готовится к схватке. Смертельная опасность ожидает охотника. Но всё ради Илик, неприступной красавицы.

Так шаман наказал ему: будет девушка та верной избранницей, если сумеешь добыть для нее медведя-хозяина…

Вот кончается равнина белая. Переходит Хэнэн реки замерзшие. Подо льдом таймень-отец да щука-мать будто приветствуют охотника. На дело смелое его провожают…

Чуть теплее становится. Видать, Ворон-Дух крыльями ветер благой нагнал. Оставляет лыжи свои Хэнэн и взбирается на сопки заветные. Зеленеют они, к солнцу близкие.

Мрачен лес здешний, медведя-хозяина обиталище. Как из дымокура, поднялись над сопками серые облака. Скрылось солнце таежное, но не исчезла решимость охотника смелого.

Поднялся Хэнэн к пещере хозяина. Черепа и кости повсюду разбросаны. А из зева пещеры темного вышел медведь, таежный властитель. И будто рад даже встрече с охотником.

Ловко Хэнэн тогда лук свой выхватил, стрелами быстрыми поразил медведя могучего. Тот повалился, смерть свою чувствуя. Тут Хэнэн его и добил ножом.

Ушли облака серые вдаль. Снова над тайгой солнце яркое. Хоть добыл Хэнэн медведя для суженной, но не быть ему с Илик-красавицей, не видать счастья долгого…

Прямо тут же, над трупом хозяина, стал меняться охотник отчаянный. Шерстью грубой покрылся весь. На ногах, на руках – когти вылезли. И лицо стало мордой медвежьей вмиг. Пасть зубастая.

Увидал себя Хэнэн в кровной лужице из-под трупа хозяина бывшего.

Заревел Хэнэн страшным голосом…

Над тайгой всегда солнце вечное. И Хозяин-Медведь должен быть под ним.

Дверь номера закрылась. Чар Ли задумчиво уставился в пространство (тупая зелень стен и зеленые розы… всё те же). Горничная вытащила из не пойми какого кармашка платок и промокнула им глаза…

- Не надо плакать. Всё хорошо… - успокоил Чар свою спутницу, едва сам сдерживая слезы.

- Ладно, - Мария взяла себя в руки (Ли, любуясь ей, хотел бы сделать то же самое, но уже в буквальном смысле: крепко обнять Марию). – Проверим другую дверь...

И они снова рука об руку (хоть и немножко настороженно по отношению к друг другу, но уже с возрастающим доверием, которое крепло от номера к номеру) дошли до следующей двери. И Ли, уже в который раз за сегодняшнюю ночь надеясь на успех, повернул ручку:

Виктор Семеныч лез на дерево...

Дети, стоящие внизу, под развесистой кроной высокого клена, пристально следили за действиями Виктора Семеныча. И в их глазах блестела слезная надежда.

Они играли в мяч и зафутболили его прямо на дерево. Печальная случайность. Самые смелые мальчишки, рассчитывая покрасоваться перед девочками, пытались добраться, но тщетно. Мяч застрял слишком высоко.

Из магазина шел Виктор Семеныч, увидел горе детей и вызвался помочь...

Злополучное дерево росло на самом краю игровой площадки, рядом с асфальтовой дорожкой двора. Оно никому не мешало, мало того – считалось настоящим украшением среди местных. И вот сейчас в его резных листочках играл солнечный свет...

А Виктор Семеныч почти добрался до мяча. Высота приличная (уровень третьего этажа, а то и выше), застрявший мяч всё ближе, ближе, ближе... Ветка, казавшаяся с виду довольно крепкой, за которую ухватился Виктор Семеныч, внезапно обломилась! Мужчина судорожно взмахнул руками, пытаясь удержаться, дети ахнули, внимательно глядя на него, с балкона взвизгнула какая-то женщина, дворник, куривший на лавке, выронил папиросу, разинув рот, Виктор Семеныч заскользил ногами по толстому суку, на котором стоял, оступился, опрокинулся и полетел вниз...

Через мгновение его мозги брызнули на асфальт. Из разбитого черепа хлынула темная кровь.

Охуевшие дети замерли все как один… И постепенно начали плакать.

А Чар с Марией захлопнули очередную дверь. НОВАтель незримо заставлял двигаться дальше; зеленоватый коридор будто нашептывал о будущих тайнах, которые непременно раскроются, словно «золотые» двери; мерцая зеленью «свечей», он молчаливо говорил об их конечной цели, к которой просто необходимо придти, найдя правильный номер.

- Слушайте, вам надо к врачу! – вдруг молвила Мария и виновато потупилась (Чар с наслаждением отметил красивые ресницы девушки в этот момент, совсем не думая о сказанном).

- Уже? Не рано ли? – наконец бросил Ли, пытаясь заглянуть горничной в глаза. Та воодушевленно сообщила:

- Его кабинет на этом этаже… - Мария подвела парня к нужному номеру. На темной поверхности двери (а ведь другие были будто золотые) Чар увидел дощечку с надписью. «Доктор Добрый ведет прием», - прочел Ли. После чего отворил дверь и вошел в помещение (совершенно белое, нарочито стерильное и какое-то ненастоящее).

Чар сел в красное кресло напротив стола, не дожидаясь приглашения (наверное, так было нужно). Доктор медицины и психологии Добрый, сидя в кресле с намеком на шкуру самого опасного зверя в мире, внимательно всмотрелся в душу посетителя своего кабинета.

Доктор задал первый вопрос:

- Что для вас сновидения?

- Сновидения – это совокупность стихий.

- Вы находите?

- Уже нашел.

- Прекрасно-прекрасно… Что греет вашу уполовиненную душу в данный момент, мой юный друг? Во что вы верите?

- В близость родства, к примеру. Вас это устроит?

- Вполне. Но нет ни родни, ни близости. Есть похожесть. И всё.

- А что же тогда еще есть?

- Пластиковая хирургия.

- Как это?

- Я расскажу вам, мой драгоценный пациент… Вставляют, к примеру, мозги чумной бомжихи отдельно взятой красотке с прекрасно синими глазам, и она – сразу же кукла, каких мало… Или сиськи наугад вляпают… а внутри-то – ядовитость… Чувствуете, мой дорогой? Чувствуете… Вот это и есть – пластиковая хирургия… - доктор Добрый манерно положил ногу на ногу, после чего извлек из нагрудного кармана своего выбеленного халата скальпель, быстро блеснувший на свету, и стал постукивать им по «карточке» (формуляр со списком вопросов для пациента).

- Поняяяятно, - протянул Ли явно намеренно… а затем, сам не ожидая такого, произнес:

- Я тоже знаю одну забавную историю, доктор… Жил себе мир, жил, ничего не случалось, атомные бомбы, кризис, болезни и прочее. Всё как обычно… И тут вдруг появился парень, способный говорить и писать на всех языках сразу…

- И что с ним было дальше?

- Его просто не поняли.

- Так-так… Понятно, очень любопытный случай… - доктор Добрый записал что-то в «карточку», после чего, улыбнувшись, сказал:

- Пока что можете идти, мой дорогой… Но не надо думать, будто прием окончен… - многозначительный тон Доброго не предусматривал иного исхода. И было это очень подозрительно.

Ли встал из кресла (которое показалось довольно удобным за время «сеанса»), сдержанно попрощался и покинул номер/кабинет. Его встретил внимательный взгляд горничной, ждавшей у двери.

- Допрос окончен, - вымолвил Ли с вялой улыбкой.

- Что он у вас спрашивал? – поинтересовалась Мария.

- Да всякую херню… - парень подумал и предложил, - кстати, может, перейдем на «ты»?

- Давай, - весело отозвалась Мария.

Они перешли на «ты» и пошли дальше по коридору из зелени теней, который закончился лестницей, ведущей на этаж выше… Опять подъем, всё те же розы на обоях, всё то же золото дверей, всё та же тишина.

- Куда теперь? – Ли повертел головой, пытаясь понять (или почувствовать), где расположен его номер. Мария выждала несколько «зеленоватых» секунд, затем уверенно произнесла:

- Наверное, вот сюда.

Приблизились к двери.

- Может, постучим? – улыбнулся Ли. Его спутница ответила симпатией во взгляде, но тут же отринула эту идею:

- Не надо... Заходи так.

- Ладно, - послушно кивнул парень. Дверь скрипнула, номер открылся. Чар и Мария увидели его обстановку.

На кухне сидели двое мужчин: один кряжистый и лысый, другой – худой и сутулый. Мужики допивали вторую бутылку водки, собираясь затем приступить к третьей (а если потребуется, то и за пивом «для полировки» сбегать).

- Ты понимаешь, блядь, Игорь!.. – продолжал кряжистый свою историю. – Мужик тот, из нашего двора, на дерево полез… за мячиком, блядь… И ПИЗДАНУЛСЯ, НА ХУЙ!!!

Рассказчик резко оборвал выкрик, в его глазах блестел туман печали. Мужчина горестно вздохнул. Его приятель наполнил «фужеры» новой порцией пойла. Без сговора решили пить, не чокаясь.

- А мы стояли, суки, и смотрели на всё это… - снова вернувшись к своим воспоминаниям, кряжистый всхлипнул, рука с рюмкой заметно затряслась. – Смотрели, как у него мозги на дорогу вытекают… Падлы, блядь…

Мужчина залпом опрокинул в себя водяру, бережно поставил рюмку на стол (почти как ребенок – любимую игрушку). И зарыдал…

- Нам тут явно делать нечего, - подытожил Ли, после хлопка очередной не той двери. Мария мрачно согласилась.

- Попробуем третий этаж? – предложила горничная, опять воодушевившись и уже привычным движением схватив спутника за руку. Чара в который раз приятно поразило поведение девушки.

А на третьем этаже снова зеленел «розовый» коридор. Такой знакомый своими недосветильниками и золотистыми дверьми. А еще – тишиной. Страшноватой, странно тягучей, но притягательной…