Эсми ждала нас на входе в кинотеатр: миниатюрная блондинка в юбке, кофточке и туфельках. Очень симпатичная и милая. С нежно-розовой сумочкой на плече.

В кинотеатре «Родина» было пустынно. Красивое фойе, где кассы и буфет, а дальше – кинозалы («летний» и «зимний»), к ним вели две массивные лестницы, оформленные под мрамор.

- Народу мало, - отметила Прасковья, придирчиво косясь на большой плакат нового итальянского фильма (Челентано, Орнелла Мути, романтическая комедия, заслуженная популярность и любовь).

- А как ты хотела? Рабочий день… - мягко улыбнулась Эсми, поправив пепельные волосы прически. – Илья, бери билеты…

Я купил три билета, мы прошли в «зимний» зал. Места можно было выбрать любые: народу не было вообще (пусть даже пара парочек приткнулась по краям). Мы сели практически по центру зала…

Сначала были киноролики о передовых успехах производства, а после начался фильм…

Похмельный киномеханик Алексеев запустил первую бобину и, усевшись в углу аппаратной возле стакана с чаем на столе, попытался вспомнить фильмы, которые ставил…

«Генералы песчаных карьеров»:

Миленькое кинцо про бразильских бюрократов… Компания озабоченных дурачков тешится иллюзиями о белых штанах и лучшей жизни… Все они, живя в Рио, почему-то хотят переехать в Сан-Паулу (вероятно, фавелы там почище)… В силу особых бюрократических препон, им приходится усыновить случайного беспризорника, который обчищает общак и пропадает в совершенно неизвестном направлении (скорей всего, свалил в Штаты)… В конце фильма вся компашка сидит на пляже и с грустью смотрит на океан.

«Чудовище»:

Маститый каскадер мечтает сняться в большом фильме… После падения с гигантского баобаба ему отказываются платить страховку, но он изобретательно женит на себе довольно милую адвокатшу, которая выбивает пособие для всей семьи на основе фиктивной инвалидности… Всё заканчивается тем, что про него снимают художественный фильм, в котором каскадера играет какой-то педик.

«Зита и Гита»:

Две дуры сбегают с невольничьего рынка: обе похожие друг на друга, как братья Кеннеди в гробах… Пробуя «обувать» клиентов, эти близняшки становятся едва ли не самыми знаменитыми фокусницами во всей Индии, а затем и во всем мире… В итоге – выходят замуж за братьев-силачей из цирка в Дели (у Зиты восемь детей, у Гиты - десять).

«Чингачгук – Большой Змей»:

Охуевший югославский физрук-спекулянт выдает себя за индийца по поддельному паспорту… Он накалывает местных блатных и валит в Индию с концами… Оказавшись в Долине Змей и притворившись буддийским монахом, наш герой нанимается проводить экспедицию ученых из Польши, которые ищут затерянный храм богини Кали (а находят при помощи бывшего физрука какой-то склеп с инопланетным уродцем)… Феноменальная находка привлекает внимание спецслужб… И главный герой хитростью вынуждает оператора экспедиции перевести его в ГДР, где начинает успешную карьеру каскадера.

«Римские каникулы»:

Прощелыга-журналист, ведущий непотребный образ жизни, выдает простую парикмахершу за принцессу карликового государства ради репортажа… Красотка-парикмахерша сбегает от него, почти нечаянно разбив гитару друга об голову редактора газеты, в которой типа трудится наш искатель эксклюзивов… Что же организует наш журналюга, чтобы его не выгнали взашей? Находит самую дешевую проститутку в городе, устраивает наследному принцу Монако с ней свадьбу в захолустной часовне… Дело перерастает в международный конфликт, но всё получается уладить с помощью больших денег.

«Золото Маккенны»:

Скромный ковбой попадает в передрягу: какие-то индейцы пытаются завладеть национализированным золотом, пробуя отыскать его на просторах жарких прерий… Им помогает индус (явно с югославским паспортом), притворяющийся мексиканским бандитом… Ковбой скромно влюбляет в себя единственную скво в «стае», а затем почти что потрахивает дочку знакомого фермера, увязавшуюся за золотоискателями… На перевале часть группы гибнет (под песни Высоцкого)… Ковбой выигрывает финальную битву в Золотом Каньоне при помощи пряжки на ремне (она высвечивает карту к пустоте: вся компашка сидит на горе и с грустью смотрит на закат).

«Большие гонки»:

Глубинный драматизм кинополотна зашкаливает на поворотах… В центре событий однорукий гонщик с одноглазым напарником-штурманом… Они участвуют в гоночном пробеге по Европе, организованном нацисткой Германией прямо перед началом Второй мировой… Им удается вывести еврейскую семью из будущего концлагеря, мимо которого проходит трасса… «Инвалидная команда» приходит к финишу первой, но отказывается от главного приза, чтобы не выдать чудом спасшихся беженцев.

«Фанфан – Тюльпан»:

Лихой гусар пытается жениться на цыганке (она как будто бы даже сопротивляется для приличия)… Но воины Франции 18-го века с кем попало вынуждают его соблазниться едва ли не королевой… Впрочем, цыганский приворот своевременно делает свое дело: красивый обольститель уходит в небо вместе с табором.

«Клеопатра»:

Целомудренная повелительница Семи Царств приглашает к себе гостей… И всё… Полфильма разговоры, полфильма поебушки (разнополые, однополые, смешанные, вынужденные и крайне по любви)… Всем хорошо, все умирают.

«Спартак»:

Опальный римский генерал пытается свергнуть легитимную власть в лице жесткого, но законного императора… Его (генерала) ссылают на галеры, где он обретает еще большее уважение и власть среди черни… Заговорщики сбегают с кораблей, подряжаются гладиаторами и входят в Вечный Город ночью… Всех убивают… Кино знаменует уверенность среднего класса над неслучившейся революцией рабов.

«Белое солнце пустыни»:

Лихой красноармеец выполняет освободительную миссию на Востоке страны… Ему помогает спивающийся (но все равно крутой) таможенник, лысый швед, выдающий себя за абрека, и молодой парень с винтовкой… Красноармейцу предстоит конвоировать гарем местного нефтедобытчика… Всё заканчивается весьма печально: баркас взрывают, пулемет не дают, личико не открывают, снова ставят икру, павлины говорят и прочая тонкость Востока (бессистемные гранаты тоже присутствуют).

- Ну как, понравилось кино? – слегка нахальный взгляд Прасковьи выманивал за пределы самых смелых ожиданий.

- Хороший фильм… - голос Эсми успокаивал и при этом никуда не манил. Почему же всё так?

30 октября 1961 года на архипелаге Новая Земля произошел взрыв термоядерной бомбы АН602, также известной как «Царь-бомба». Самой мощной в истории человечества (огненный шар после взрыва разросся до четырех с половиной километров, даже чуть больше; ядерный гриб поднялся на высоту 67 километров, а саму вспышку можно было увидеть на расстоянии тысячи).

Это случилось 30 октября в СССР…

А уже 31 октября, в Хэллоуин (Самайн, День всех святых, плавно переходящий в День поминовения усопших), на Архипелаге Архетипов состоялся великий праздник.

Среди огня и темноты собрались существа. Навь выпускала гостей. Высокие костры скрывали звезды…

- Ой что сделали, проклятые, что сделали! – повторяла Баба Яга, задорно пританцовывая в пьяном веселье.

- Да… - соглашался Череп С Костями, закусывая чьим-то страхом вперемешку с требухой. – Всем теперь кошмары, нам – раздолье…

Сорока-Ворона, миролюбиво сидящая близ Полоза, с интересом следила за танцами Буратино, Бабы Яги и Джека-прыгуна. Кот с Улыбкой развязно лыбился, любуясь Медузой Змей, которая игриво кружилась вокруг болота с Русалкой. Остальные пили и ели (на столах в изобилии была боль в специальных кубках, имелся страх и почти поровну похоть, блюда с едой блестели свежестью смерти).

Вся орава собиралась с лихвой поживиться за счет Холодной войны (страдания, переживания, расстройства психики, кошмары, душевные болезни и бреши, эпоха маньяков – как вполне логичное следствие)…

Кожаный Комиссар вернулся с местного кладбища и сел на свое место у стола с неизменно строгим лицом. Почти все посмотрели на него. Он улыбнулся, поднял граненый стакан с кипящей кровью и произнес:

- Ура, товарищи…

Сталин сидел за письменным столом, тут же лежали документы особой важности. Государство ждало от Вождя необходимых мер и решений.

Участливо скрипнула дверь (а может, даже и не скрипела), в кабинете очутился какой-то человек. Со стороны окна пахнуло гарью. Сталин с явным недоумением уставился на посетителя.

- Здравствуй, Коба…

- Щто ви хатэли, таварыщ? – с грубым грузинским акцентом проговорил Иосиф Виссарионович.

Посетитель смотрел на него со странной улыбкой.

- Нелепая ситуация, правда?.. – гость снял фуражку, провел рукой по лбу, словно смахивая пот (которого, кстати, не было). Сталин только сейчас понял, что человек перед ним одет в военную форму довольно необычного образца: и не советскую, и не немецкую, и даже не английскую…

- 37-ой год на носу, Коба. Пора приниматься за дело… - строго проговорил посетитель. Сталин неуклюже кивнул (как будто соглашаясь). Посетителя уже не было. Кабинет опустел, оставив Вождя самому решать, что же будет дальше.

< * * * >

Солнце развалилось над Колымой холодным рассветом.

Заключенный номер 61185 Сокольский Антон Наумович сидел на поваленном дереве и курил. И пытался понять, что же пошло не так в его жизни…

Прораб их бригады, рубанув себе последние пальцы на руках, еле как повесился в ельнике у реки. Начальство лагеря это никак не смутило, и Сокольского временно назначили старшим в короткое колымское лето. Старшим над несколькими доходягами на местной лесопилке…

Зимой было так плохо, что пришлось сожрать единственную на весь лагерь бесхозную собаку Тяпку (местная блатата сварила несчастную в котле на кухне под молчаливое одобрение поварихи).

Антон честно рассчитывал умереть в тот год, но ничего не получилось. Не позволила лагерная закалка, внезапно проявившаяся в этих суровых широтах.

Сокольский вспоминал, как семь лет назад (будучи молодым и перспективным студентом литфака) он болтнул какой-то анекдот на кухне в пьяной компании, похвалил новую книгу Хэмингуэя (или Набокова, Антон уже не помнил таких подробностей), а через два дня за ним явились люди в форме…

Запредельная красота здешних мест радовала Сокольского мрачной отстраненностью и безразличием к жизни. Антон докурил, к нему подошел надзиратель с винтовкой, дернул затвор, досылая патрон, прицелился и молча выстрелил Антону в спину. Сокольский упал лицом в холодную землю и замер…

Его расстреливали в 15-ый раз (первые пять – ритуально и страшно, вторые пять – неизбежно и скучно, последние пять – обыденно и привычно).

Вертухай отошел с мыслями о Сталине, мировой правде, справедливости и поссать на березу во время заката в Крыму…

Антон не торопясь поднялся, оглядел сопки, сплюнул кровью и, кутаясь в ватник (как обычно бывает после расстрела), пошел к лагерным полупрогнившим баракам. Начинался еще один день. Пот, кровь и работа…

Дирижабль с портретом Вождя нес по чистому небу новую партию смертей с материка.

Конец ознакомительной части...