Проснувшись после полудня, я начал тщательно (насколько мог) готовиться ко встрече с журналисткой. Она работала в одной из наших местных газет и, прознав о моей скромной славе писателя, загорелась безжалостным желанием сделать со мной интервью.

Приодевшись в повседневное, я влез в чёрную куртку Алана Вэйка и покинул тихий, спокойный дом...

На улице было по-весеннему чуть жарковато и светло. Я, как обычно слегка опаздывая, опрометью дошагал до кафешки, в которой мы условились встретиться по телефону.

Журналистка смотрелась этакой Анной Чапман, мечтавшей выпытать все мои тайны. Мне бросилась в глаза её синеватая кофточка, плавно прикрывавшая не слишком большую грудь. Свой плащ-жакет к вешалке она как-будто бы прибила.

Мы поприветствовали друг друга, я уселся напротив неё, спросил дозволения купить себе пару пива, пошёл купил эту пару у стойки раздачи и вернулся с улыбкой за наш стол.

Постепенно интервью началось.

Как мне вас называть? спрашивает она.

Я отвечаю: можно Кори, можно Илья. Как приятней. И давайте-ка лучше на «ты».

- Согласна... Первый вопрос: как давно ты пишешь книги?

- Я разве что-то пишу? - усмехаюсь, отхлёбываю пиво. - Да шутка, шутка... Пишу уже несколько лет. Но это совсем недолго, как мне иногда кажется.

- Почему именно жанр ужасов? И фантастической мистики?

- Просто эти жанры почти ни к чему серьёзному не обязывают. Можно придумать любую ерунду, записать её, а затем выдать за русский хоррор. Или за современную прозу. И опубликовать.

- Понятно... На кого ты хотел быть похожим в творчестве?

- Дай-ка подумать... На Стива Айлетта, конечно. Уильяма Берроуза, Хантера Томпсона, Илью Масодова... Даже на Чака Паланика. Мне с юных лет нравился его стиль.

- Хорошо. - Она бросила быстрый взгляд в окно кафе, снова пристально посмотрела на меня.

Тут мне почудилось, что в кафешку зашёл мой бывший преподаватель по факультету психологии. Странноватый дядя, надо сказать. Из собственных размышлений меня вырвал очередной вопрос журналистки:

- Ну а над чем сейчас работаешь?

Домучив первый бокал пивка, я ответил:

- Да тут у меня, вроде бы, продолжение самой пока последней книжки корячится. Как я её называю, почти комикса. Про священника. И журналистку...

Она с подозрением уставилась на меня.

- Кстати, можно теперь тебе задать вопрос? - Приступив ко второму бокалу, я явно осмелел. - Вас на факультете журналистики учат только кивать во время интервью с умным видом? Или чему-то ещё?

Её ответ не прозвучал, потому что в кафе стали врываться люди. Я понял, что начался обыденный обеденный перерыв.

Среди посетителей кафешки, нарушивших ход нашей болтовни, были: реальный клоун из балагана; матёрая вдова-бухгалтер; постинститутский неформал в галстучке с фоткой Кобейна; две тёти средней возрастной и весовой категории, разодетые очень по-офисному; сутулый мужчина с запонками плюс кейсом; сносно щебечущая парочка студент-студентка; угрюмый дядя в украденной спецовке строителя; на удивление привлекательная учительница, неразгаданная фанатка Кафки и Стивена Кинга...

Мы сидели с моей журналисткой и смотрели за этим живым потоком, а он всё напирал и набирал ход. Клоун стал даже клеиться к офисным тёткам, а какой-то парень сразу три раза посетил туалет.

Общий шум и ажиотаж тем не менее позволил нам продолжить разговор. Журналистка фиксировала всё на свой диктофон, а я, допив второе пиво, купил себе ещё бокал, затем прикончил и его...

В самом конце она, мягко улыбнувшись, сказала, что ту чушь, которую я ей здесь наплёл, вряд ли можно назвать вменяемым интервью, и что подобное никогда не напечатают в их газете.

И поблагодарила меня за беседу.